В свои 27 лет я не думал, что придётся серьёзно заниматься рамным делом и поработать в этом направлении на родине и за рубежом.
Богато-декорированные рамы для икон, расположенные на иконостасе, являются декором монументального характера, и рассматривается издалека. Зеркало в резной раме – напротив – находится в непосредственной близости от глаз человека и малейший изъян говорит о профессионализме и мастерстве исполнителя.
В Германии, я реставрировал зеркальную раму и хозяйка фрау Шаци говорила, что иногда она смотрит не в зеркало, а на вот эту трещинку на раме и у неё портится настроение. Этот эпизод демонстрирует, что зеркало занимает жизненно важное место в женском мире, утончённость и эстетическое направление которого не вызывает сомнения.
При проектировании рамы для зеркала открывается простор для воплощения самых необычных фантазий и решений. При изготовлении зеркальной рамы, а так же индивидуальной рамы для картины, имеет значение грамотно выполненная столярная работа – это гарантирует долговечность изделия. Качественно прорезанная резьба придаёт грациозность и изящество, а золочение, серебрение или бронзирование с патинировкой завершают работу и превращают зеркало в предмет роскоши. Также хочу заметить, что каждая последующая операция при изготовлении основывается на качественно проделанной предыдущей. Только это даёт уверенность в хорошем конечном результате работы.
В 1975 году меня свела судьба с москвичом Голошумовым Иваном Григорьевичем. В то время он работал реставратором рамного хозяйства в Третьяковской галерее. Поскольку зарплата реставратора была маленькая, а рабочая неделя составляла 4 дня (к двум выходным добавлялся один творческий день) то у всех реставраторов, за редким исключением, было желание и возможность “подхалтурить”. И работали они реставраторами, художниками, резчиками, позолотчиками в действующих церквях Советского Союза. Вот и Иван Григорьевич вызолачивал крест в Благовещенском соборе города Харькова.
Самое примечательное в этой истории оказалось то,что мой отец – Гречихин Михаил Петрович и Иван Григорьевич были знакомы задолго до того. В конце войны отец встретился с реставратором, почётным горожанином города Дрезден – Ивановым-Чиронавым, который реставрировал картины в Третьяковской галерее. Там они втроем и встречались, когда отец приезжал в Москву на восстановление Украинского павильона ВДНХ и, наверное, выпивали. В те времена спирта у реставраторов было,что воды в реке!
Иван Григорьевич предложил делать совместно резные позолоченные рамы для зеркал с последующей продажей их в Москве. Я изготавливал раму и делал резную работу. Эксплуатировал меня Иван Григорьевич нещадно, за что я ему и благодарен, опыт дорогого стоит! Научился вырезать, левкасить, золотить. Правда с секретами он расставался туго, так что приходилось сидеть за книгами в библиотеке Короленко, добывая нужное. Всё в книгах люди сохранили – и рецепты старых мастеров и приёмы обработки материалов. Нашёл даже учебник позолотчика 1953 года!
Всего мы сделали 7 зеркальных золочёных рам. В образцах недостатка не было. Иван Григорьевич с рамами в Третьяковке был связан профессионально называя их “укокошно-рококошными”. Отделка и золочение рам производились в Москве и фотографии к сожалению ко мне так и не попали.
Золотые рамы для зеркал Ивана Григорьевича были детским лепетом по сравнению с индивидуальной рамой для иконы, которую я сделал в собор Св. Юра города Львова. В 1983 году заказал эту работу вновь назначенный тогда ещё епископ Львовский и Тернопольский Никодим. Я знал, что Львов город красивый и архитектурно изысканный и нужно было, как говорится, не ударить в грязь лицом. На мой вопрос в каком стиле должна быть рама владыка Никодим огляделся по сторонам и указал пальцем на подставку для цветов (современное изделие по хорошему старинному образцу). Рама получилась большая, под 2 метра и в страстную пятницу я привёз её во Львов. Реакция клириков Свято-Юрского собора была одинаковой – все открыли рот!
В то время во Львове жил некий пан Пицюх. Под его началом работали художники, резчики и позолотчики. Фактически все они были у него подёнщиками. Это был своеобразный “мафиози” церковного ремесленничества, который держал всех в кулаке – чуть что не так и исполнитель сажался на “диету”, то есть оставался без работы. Он начал работать задолго до войны и был “монополистом” в церковном украшательстве. Дело было построено так, что любой священник обращался так или иначе к пану Пицюху. Все работы были однообразные, по одному шаблону. Во многих церквях Львовщины и Тернопольщины до сих пор можно увидеть иконы в коричневых рамах с “воловьим очками” (орнамент с таким названием). Сам того не зная, я, молодой мастер, утёр нос пану Пицюху в его вотчине, в самом так сказать религиозном центре Львова.
Рама получилась не только красивая, но и органично вписалась на нагорном месте алтаря Cвято-Юрского собора. Я нежданно-негаданно попал в десятку, это в последствии дало возможность сделать иконостас надомной церкви в митрополичьих палатах и иконостас в самом Юрском соборе. Так же были сделаны 4 индивидуальные рамы для икон первого яруса иконостаса свято-Юрского собора.
В 1990 году появилась возможность выезжать за границу. И я на свой страх и риск сделал овальную зеркальную раму в стиле рококо. Её приобрёл управляющий епархией в городе Шпаер в Германии господин Хуберт Зеделмайер. Домой я приехал с заказом сделать консоль к этому зеркалу. Позолоченный комплект из консоли и зеркальной рамы был установлен при входе в бальный зал танцевальной школы епархиального управления.
В 1992 году я познакомился в городе Штутгарт с галеристом антикваром Дитером Мауц, владельцем салона Antiquitaten Schaible. По его заказу были изготовлены 3 разноформатные позолоченные зеркальные рамы, а так же мой сын Артём сделал овальную резную раму для зеркала.
В то время изготовить зеркало представляло из себя большую проблему. Зеркала должны были быть с широким фацетом (фаска до 15-20 мм по всему периметру). Фацет позволяет глядя в зеркало не видеть обратную сторону “четверти” рамы в которую вставляется зеркало. При том уровне технологий фацет сошлифовывался вручную и его поверхность была хоть и отполирована,но была видна неравномерность шлифовки. Кроме того на стекле были тонкие царапинки и включения. Начало 90-х годов было не лучшее время и стекло было не лучше и исполнитель – один на весь завод, постоянно полу или полностью пьяный со странной фамилией Выстроп.
Я очень переживал что качество зеркала не подойдёт заказчику, но его реакция меня честно говоря удивила – Дитер похлопал меня по плечу и сказал – “а что ты хотел, зеркало то старое”. У антикваров свои причуды и лёгкое надувательство не грех!
В 1998 году церкви было передано здание резиденции Харьковских Архиереев. К новоселью мы сделали в подарок, в то время уже митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму резную позолоченную овальную раму с зеркалом. Возможно она и сейчас украшает покои в митрополичьих палатах.
Конечно не вызывает сомнения то,что зеркало в красивой позолоченной раме является предметом роскоши и украшением любого интерьера, делает его изысканным и подчёркивает статус хозяина, а тем более хозяйки.
Харьковский период – название условное. Он начался в Харькове с моим отцом – краснодеревщиком Гречихиным Михаилом Петровичем – и продолжается – с моим сыном – Гречихиным Артемом Александровичем.
За все эти годы сделано было много рам – маленьких и больших, сложных и простых, для людей высокопоставленных и обычных. Неизменным остается качество и индивидуальный подход. Накопленный 38-летний опыт, отработанные нами технологии основанные на традициях художественных ремёсел позволяют изготовить изделия любой сложности и удовлетворить самые изысканные запросы заказчика.